Солдати АТО розповідають, що їх обурює у мирному житті

У попередніх випусках «ТелеграфЪ» друкував серію матеріалів про проблеми, з якими стикаються солдати, що повернулися з АТО. Ми писали про бойовий стрес, психологи називають його посттравматичний стресовий розлад (ПТСР). Розповідали, як психологи працюють з бійцями, що отримали бойовий стрес. Психологи давали на сторінках «Телеграфа» поради, як пересічним кременчужанам краще спілкуватися з бійцями, що повернулися з війни.

Не подходите к солдату АТО со спины

Наразі ж солдати розкажуть, що їх дратує у повсякденному мирному житті. Зверніть увагу на те, що вони кажуть.

Вова, 32 года
– Та ну достали, приходишь, спрашивают – а с чего ты стрелял? Кого убил? Ты хоть одного сепара убил? Я что, смотрел, кого я там убил?!!

П., 47 років
– Мене дуже ображає ставлення до нас. Вони там наче краще знають, що зі мною було. Приходиш, а тобі кажуть: ти там по сім тисяч отримував, зараз тобі ще два гектари землі дадуть. Ага, кажу, дадуть, і ще двох рабів чи краще рабинь на додачу! Тут люди вважають: прийшов з війни, так ти мільйонер, привіз купу зброї на продаж, грошей, а ми форму за свої гроші купували, бо однієї форми тобі ніяк не вистачить. От дощ пройшов, вона намокла, треба у щось переодягтись, а у що? Та хіба про це хтось думає? Кажуть, у нас тепер пільг багато, ми в шоколаді. Хіба ж то шоколад?!

Сергій
– Погано, що війна не для всіх, а для тих, хто туди втрапив. Коли б вона була для кожного, вони б відчули, що то таке, коли сидять дід з бабою під під’їздом і в казанку на вогнищі їжу варять, бо вдома ані електрики немає, ані газу, ані тепла. Отоді б знали, що таке руський мір, а так… дурниками нас вважають…
Дратує уряд, налажена на поток показуха! Що це за війна? Три роки триває, а техніку не поновили. Десь там три танки дали, там Порошенко медальку комусь дав, а хлопці грошами скидалися, щоб деталі купити. Рапортують, що дрова є, а ми посадки ріжемо! Та шо тут казати, показуха і більше нічого!

О., 34 роки
– Маршрутники дивляться вовком. Каже мені: слишь, льогнікі тут, багато вас, льготи собі навибивали! Я кажу: слишь, давай, вистрибуй з-за руля, автомат в зуби і дуй туди, заробляй собі льготи!

В.
– Вы знаете, что такое проснуться и быть должным водителю две с половиной тысячи? Я сам маршрутчик, 20 лет за рулем, я их понимаю, им заработать надо. Сейчас подняли планы, вы знаете, сколько стоит солярка, путевка, заправка, сколько стоит проезд и сколько ему нужно накатать?! Вы знаете, что всё это зависит от тех, кто нагребает себе деньги? От директоров, хозяев маршрутов, горисполкома! Вы знаете, что сейчас опять поднимут цену на проезд? А это значит, мы, АТО-вцы, опять будем плохие, мы ж льготники, от нас одни убытки. А почему мы ездим? Я конкретно езжу в госпиталь, на лечение. Я не езжу каждый день от нефиг делать на базар, как бабушки ездят – встали с утра и почесали на рынок. О чем говорить? Это всё должна власть местная из бюджета перевозчику компенсировать. А если не возвращают им эти деньги, они косо на нас и смотрят.

М. 30 лет
– Знаете, что торкает? Для одних АТО было где-то там, не у них. Я приехал, меня на работе спрашивают: ну что, ты там на танке покатался? Я на него смотрю: ты нормальный?! Или ты дурак?! Для них это как игрушка – что, говорят, ты на танке покатался? Сепара замочил? Одни говорят: ты там по ходу мародерствовал. Как это ты был в АТО и не мародерствовал?! Спрашивают: а чё ты тогда туда пошел? А у меня вообще-то брата мобилизовали, я пошел добровольцем за ним, попросился в одну с ним часть в 14-м году.

А., 32 года
– Заходишь в маршрутку, на тебя смотрят как на неполноценного, стыдно даже показать УБД (удостоверение участника боевых действий, ред.). Водители такие косяки кидают. Но ведь это нам дано по закону. Да, деньги я ему не плачу, получается, нас сталкивают лбами с маршрутчиками, с водителями. Они злятся, бывает, заходишь, а он говорит: у меня тут уже три таких сидит, или плати, или иди отсюда. Откуда я знаю, кто там сидит? С другой стороны, я же по закону езжу по льготному, раньше ездил, всегда платил.

М., 56 років
– Я афганець, тепер ще й АТОвець. Скажу так: я 30 років пільгове посвідчення у транспорті не витягував. Тоді не витягував і зараз не хочу, бо лише рознервуєшся слухати усю ту їхню дурню, що ми заробити не даємо та що вони нас туди не посилали. Нехай, проживу якось і без їхньої подачки.

С., 30 лет
– Маршрутчик – это конкретный раздражитель, он раздражает, такая первая реакция. Но бить – это тоже не выход, это нарушение закона. Ну что, ударю я его, вызовут полицию, составят протокол, всё, я уже нарушитель закона. Зачем мне это? Я считаю, местная власть должна решать этот вопрос, находить деньги, компенсировать их маршрутчикам, если они будут получать вовремя деньги, может, перестанут на нас так смотреть, как-будто я у него деньги украл.

Л., 36 лет
– Та достали с этими разговорами: ну шо, ты привез себе что-нибудь, типа про оружие. Что, спрашиваю, привез? Тебе танк привезти или шо? Ну вон, на Пивзаводе стоит танк, бери, катайся!

С., 30 лет
– В народе бытует такое мнение нехорошее, что если ты АТОвец, значит безбашенный. С войны пришел, значит головы нет, можешь и убить, и побить. Я вот на работу вышел, а мне товарищи говорят: всё, мы с тобой на природу не пойдет, потому что ты дурной – ты сейчас выпьешь и всех нас тут перевалишь! А раньше мы бригадой своей часто на природу ходили. Я спрашиваю: парни, вы чего? А у них такое мнение теперь, что если пришел с войны, значит неадекватный на всю голову. Нет, я помню, конечно, в 15-м году, я ещё в АТО был, тогда много в прессе писали, что то один АТОшник, то другой пришел с войны, в квартире подорвался на гранате или кинул куда-то гранату. Может, оно так и было, и человек этот был в АТО, но чего же вы не думаете, что он там был аватаром – алкашом, синелобым, как мы говорим, и дело в этом, а не потому он подорвался, что из АТО пришел! Они позорят армию, ВСУ. Ещё другое – человек в форме, а поди, разберись, был ли он в АТО? Сейчас форму носит каждый второй, и рассказывают, что под Бородино там ядра руками ловили!

Р.
– Для них эта война где-то там, далеко. Вот как была война в Ираке, показывают в телевизоре как дом взорвался, они смотрят – о, прикольно, фейерверк, они это же видят в компьютерной игре. Посмотрите, как было в Мариуполе. Когда весь город обстреляли, когда каждый прочувствовал что это такое, когда некуда бежать, никуда ты оттуда не убежишь… А так эта война для них где-то там, они не понимают, как это, когда за 10 минут десять раз ты в тот блиндаж то забегаешь, то выбегаешь, бегаешь там… Им ничего не объяснишь – ни как ты голодал по трое суток, ни как мерз на постах в мороз по три часа…

Замість післямови: Про ефект скороварки

 Американський психотерапевт, ветеран війни у Вьєтнамі Френк Пьюселік у 2015-му провів чимало тренінгів для українських військових психологів. Ось що він розповідав про те, як варто розмовляти з солдатом. Це порада для фахівців, втім вона може бути корисною для пересічних громадян – рідних, друзів та колег солдата, який прийшов з війни:

– Если ваш собеседник-солдат замер и перестал говорить, что вы сделаете? Скажете как штатный психолог: давай, говори, всё в порядке, расскажи что ты чувствуешь! Как вы думаете, что после этого последует? Атака! Я видел психологов, которые заплатили за такую поспешность. Не спешите выпытать у солдата всё и сразу, причем всё самое тяжелое. Я спрашиваю его о чем-то хорошем, что было в той его жизни. Он немного рассказывает, потом замолкает. Я говорю: спасибо. В другой раз, когда у него будет хорошее настроение, я скажу ему: слушай, мне так запомнилась та твоя история, может, расскажешь ещё о чем-то хорошем, что там было? Он ещё немного расскажет. Возможно, совсем немного. Это ничего, пусть говорит по чуть-чуть, не торопите его. Когда он захочет рассказать то, что его мучает, он скажет: могу я вам о чем-то рассказать? Только тогда вы ответите: да, конечно.

После этого закройте свой рот!!! Слушайте, не поправляйте его, не помогайте рассказывать, только слушайте. Когда солдат закончит, вы скажете одну лишь фразу: спасибо, что поделился. Если понадобится ваша помощь, он вам об этом скажет. Они солдаты, а не дети, и не дебилы.

Если вы опередите события и скажете: ну-ка уточни, как там у тебя было, ну-ка расскажи, что бы ты мог сделать в такой ситуации, – человек закроет дверь и больше её не откроет. Он больше не станет с вами говорить. Это понятно?